Савченко и массо
Пять лет назад Лиам Кросс закончил университет и переехал по работе из Англии в Германию. В Оберстдорфе его пригласили на покерный матч, и там он встретил любовь всей жизни. Тогда он ничего не знал о фигурном катании и понятия не имел, что влюбился в пятикратную чемпионку мира Алену Савченко.
Через шесть месяцев после знакомства они поженились. А еще через четыре года Савченко в паре с Бруно Массо выиграла Олимпийские игры.
Sports.ru перевел интервью супруга Савченко Лиама Кросса – об их знакомстве, о Пхенчхане-2018 и о ревности.
Загружаю…
– Расскажи о вашем знакомстве.
– Когда мы впервые встретились, мы даже общаться нормально друг с другом не могли, потому что я не знал немецкого, а она не разговаривала на английском. Но Алена понравилась мне с первого взгляда. И тогда я понятия не имел, кто она такая. Я знал, что она фигуристка, но о ее успехах мне рассказали уже позже. Она уже тогда была пятикратной чемпионкой мира и двукратным бронзовым призером Олимпиад. Но я-то об этом не знал! Я даже не представлял, что она уже была на Олимпийских играх. Да и о фигурном катании я почти ничего не знал.
Тогда мы общались с ней на языке жестов. Думаю, поначалу я только действовал ей на нервы.
– Когда она появилась вместе с Бруно Массо, ты хоть подумал, что они могут быть вместе? Или что-то вроде этого?
– Нет. Даже не задумывался об этом. Они не так много времени проводили вместе. Если честно, они скорее держались порознь. Они четко разделяют работу и личную жизнь. Я понял это сразу же.
На следующий день наши общие друзья пригласили нас на ланч. Тогда мы поговорили с Аленой еще немного. Сложно сказать, как это выглядело… Но она согласилась встретиться со мной еще раз. Я предложил ей выпить кофе, и она ответила: «Хорошо, после тренировки я тебе позвоню».
Тогда я жил в городе в шести километрах от Оберстдорфа. Где-то на половине пути там есть большой холм, на который не так-то просто взобраться, если у тебя нет машины. Так вот Алена позвонила мне и сказала: «Я закончила тренировку. Мы можем сейчас встретиться?» Я ответил: «Эээ, да». В общем, я несся эти шесть километров. И прибежал на встречу весь в поту. Хорошо, что захватил с собой собаку – она неплохо отвлекала внимание Алены от меня. В тот день мы вместе попили кофе.
– Это было свидание?
– Я бы скорее сказал, что мы просто узнавали больше друг о друге. Все-таки тогда нам трудно было общаться, поскольку мы говорили на разных языках. Мы пытались разговаривать на английском, потому что немецкого я не знал вообще. Должен сказать, это был очень странный и ломаный английский. Я хорошо это запомнил. Было забавно. Я спросил ее, бывала ли она на Играх, а Алена просто рассмеялась. Я был испуган, шокирован и удивлен одновременно.
Загружаю…
Было сложно не думать: «А почему я вообще должен быть ей интересен?» Потому что я просто работал на военных, но в качестве гражданского. Ничего особенного. А она была на Олимпиаде! Я вообще никогда не встречал людей, которые там выступали. А она мне сказала, что была там четыре раза!
– Свидание, видимо, прошло хорошо, раз вы теперь женаты. Но как ты сделал ей предложение? Это было романтично?
– Нет! Вообще не романтично. Эта было ошибкой в каком-то смысле.
– Что???
– Нет! Само предложение руки и сердца ошибкой не было. Ха! Мне нужно осторожнее выражаться. Я планировал сделать Алене предложение. Разговаривал об этом с родителями. Тогда мы были вместе с Аленой всего шесть месяцев. Но я по-настоящему был в нее влюблен. Я поговорил с мамой, и она сказала: «Твой отец сделал мне предложение всего через шесть месяцев после нашего знакомства. И мы вместе уже 27 лет». Тогда я подумал: «Отлично, я сделаю это». План у меня был не очень грандиозный, потому что Алена не любит, когда я дарю ей цветы или делаю суперромантичные жесты.
– Это почему?
– Я не знаю. Мне кажется, она очень приземленный человек. Не думаю, что ей нравятся всякие излишества. Я держал это в голове, когда все планировал. За полгода нашего знакомства я еще не узнал ее на 100 процентов, но уже точно был уверен, что хочу быть с ней всю жизнь.
Загружаю…
В общем, я купил кольцо. Сначала только тайно узнал размер ее пальца. А еще я купил нам мороженое. Я пришел к ней домой, держа кольцо в одной руке, а мороженое в другой. Алена сидела на диване. Я дал ей мороженое, а коробочку с кольцом положил на столик напротив. Потом просто сел, ел мороженое и ждал, когда Алена увидит коробку. И именно в тот момент я планировал сделать ей предложение.
Наконец, она увидела коробку с кольцом. Открыла ее. А я просто струсил. Сидел и ничего не мог сделать… Мне кажется, тогда она даже не подумала, что я хочу сделать ей предложение. Поэтому я просто сделал вид, что кольцо – обычный подарок.
А потом Алена уехала в военный лагерь. Она только-только тогда вступила в армию… И должна была пройти интенсивный курс около 6 или 6 недель. Она уехала в Берлин на следующий день после того, как я провалил план по предложению руки и сердца.
Потом она вернулась всего на день в Оберстдорф, где мы жили, чтобы обратно уехать в лагерь на шесть недель. Я очень хотел сделать ей предложение и не был намерен ждать так долго.
Плана у меня не было. Вернее был, но только один – просто сделать ей предложение и все. И я сделал его, когда мы вместе лежали в кровати утром. Это было совершенно неромантично, но Алена была так рада, что расплакалась. Но это были слезы счастья!
Загружаю…
– Олимпиада-2018 в Пхенчхане, наверное, стала проверкой для ваших отношений?
– Если честно, я впервые по-настоящему ощутил олимпийский сезон за три месяца до Олимпиады. К примеру, когда просто ехал в машине… Я тогда понял, что не могу даже водить, потому что за рулем постоянно думал: «А что если она не выиграет Олимпиаду?» Я прекрасно знал, насколько важна для нее эта победа, потому что с прошлых Олимпиад она привезла только бронзовые медали. Это очень большое достижение, но ей этого было мало.
Мне кажется, это очень сильно давило на нее. Поэтому я очень, очень беспокоился. До такой степени, что мне физически стало плохо. Вот как сильно я нервничал. Но она об этом не знала. А я продолжал думать: «А что если она не выиграет? Как это отразится на ее жизни?»
– Когда она все-таки выиграла, то сразу бросилась к тебе в объятия. Что ты чувствовал тогда?
– Извините. Мне что-то в глаз попало (Лиам в этот момент прослезился – прим. Sports.ru). Когда она победила, я и Софи (невеста Бруно Массо – Sports.ru) сидели на трибуне. У нас не было аккредитации, так что мы даже не знали, как вообще спустимся ко льду. Но, если честно, нам было все равно как. Мы увидели реакцию Алены и… Все было очень эмоционально.
– Что изменилось после этой медали?
– Мы наконец-то смогли нормально вздохнуть после четырех лет тяжелой работы. Я видел как минимум одну тренировку Алены и Бруно каждый день. И даже если у меня не получалось прийти к ним на занятия, то я все равно видел, как много они работали. Их победы и поражения, и как много труда им требовалось, чтобы поставить новые программы. У них было столько взлетов и падений. И увидеть, как они идеально катают произвольную программу, было просто невероятно.
Загружаю…
Они были четвертыми после короткой в Пхенчхане. Тогда я подумал, что все кончено. Мы с Софи вернулись в отель и обсуждали, что же нам делать дальше.
– О чем вы с ней говорили?
– После того, как у Бруно были проблемы с прыжком в короткой, мы в большом расстройстве вернулись в отель. Я плакал. Думал, что для них все закончилось. Что шансов на победу больше нет, тем более, что китайская пара (Вэньцзинь Суй и Цун Хань, которые в итоге стали вторыми – Sports.ru) считалась фаворитом и хорошо шла после короткой. Их отставание было 6 или 7 баллов. Я думал, что победить уже невозможно. Алене и Бруно нужно было кататься чисто и установить новый мировой рекорд. Но что об этом будут думать судьи? Это же Олимпиада! Я не знал точно, как там все устроено.
Софи сказала мне, чтобы я успокоился и принял ситуацию такой, какая она есть. Она сказала, что все будет хорошо, и вообще всячески пыталась меня успокоить. Я даже сам не ожидал, что на меня это все так подействует. Я сильно нервничал до Игр, но не думал, что так расстроюсь из-за плохого результата. На следующий день я даже думал, что не смогу смотреть на прокат Алены и Бруно. Буду сидеть с закрытыми глазами.
Это был самый нервный, самый страшный день в моей жизни. Думаю, что страшнее уже и не будет. Я просто представить ничего страшнее не могу. А когда они вышли на лед, то мои нервы были уже на пределе.
Загружаю…
– Ты когда-нибудь ревновал Алену к Бруно? Завидовал их сплоченности?
– Никогда. Ни разу. Я всегда воспринимал их как актеров. Они должны играть убедительно. Они должны показывать эмоции. Они должны прикасаться друг к другу и целиком отдавать самих себя зрителям. А для этого им нужно играть… Я видел, сколько времени и работы им понадобилось, чтобы их взаимоотношения на льду выглядели убедительно. Но я никогда не ревновал.
Если подумать, то это даже странно. Они так здорово вместе смотрелись на льду, показывали такие эмоции… Удивляюсь, почему я не ревновал. Думаю, все было бы по-другому, если бы у Бруно не было девушки. Если бы у него никого не было. Вот тогда я бы вряд ли держал себя в руках.
– А как невеста Бруно к этому относилась?
– Я думаю, что немножко ревновать – это нормально. Я не стал бы ее винить, если бы она это чувствовала. Но думаю, что у нее были те же мысли, что и у меня.
Здорово, что мы с Софи всегда могли поговорить. И если бы она ревновала к Алене, то она сказала бы мне и спросила бы, что чувствую я. И она бы послушала моего совета. Но таких случаев не было. Я многим обязан Софи. Мы поддерживали друг друга и вместе справлялись с нервами.
Загружаю…
– Что для тебя значит доверие? Почему ты так доверяешь Алене?
– С того момента, как мы встретились, она уже не раз показала мне, как сильно меня любит. Она для меня самый дорогой человек. Она моя всем сердцем. Она целиком отдает себя мне. Я даже словами это выразить не могу. Я просто ей доверяю. И никогда не было, чтобы я ей в чем-то не поверил. И это прекрасное чувство… Я не могу объяснить, почему я ей доверяю. Просто она мне никогда не давала поводов для обратного.
Большое интервью с легендарной фигуристкой.
Алена Савченко – одна из самых известных фигуристок в истории парного катания. С тремя различными партнерами – Станиславом Морозовым, Робином Шолковы и Бруно Массо – она выиграла абсолютно все титулы, какие только существуют: от юниорского чемпионата мира до Олимпийских игр. По количеству наград с Савченко может сравниться только Ирина Роднина.
С Олимпиадой у Савченко особая история. Алёна впервые поехала на Игры еще в 2002 году под флагом Украины, но смогла выиграть Олимпиаду только в 34 года. С пятой попытки, сменив гражданство и двух партнеров. После олимпийского успеха Алёна на время ушла из спорта, чтобы родить ребёнка и заняться семьей. Поэтому уже больше полугода фигуристка не выступает даже в ледовых шоу.
В интервью «БИЗНЕС Online» она рассказала:
– в олимпийский сезон Савченко и Массо тренер предлагал остановиться, мысли всё бросить были и у них самих;
– ничего не тянет на Украину, кроме семьи; в Германии понравились пунктуальность и чёткое исполнение законов;
– не знает почему, но за десять лет с Шолковы сблизились меньше, чем с Массо за четыре года;
– когда смотрит соревнования, жалеет, что не на льду – смогла бы спокойно выигрывать.
Алена Савченко / фото: Sebastian Widmann, Getty Images
«МНЕ НРАВИТСЯ ТРЕНИРОВАТЬ, НО О СЕРЬЕЗНОЙ РАБОТЕ ГОВОРИТЬ РАНО»
– Алёна, как ваша жизнь изменилась после того, как вы решили приостановить карьеру?
– Если честно, весь последний год у нас такой загруженный, что я даже не успеваю подумать как меняется моя жизнь и куда идёт. Мы с Бруно ездили очень много по шоу и даже дома практически не были. В этом плане было даже тяжелее, чем во время спортивной карьеры. Раньше в перерывах между соревнованиями мы тренировались дома, а на шоу приходится быть постоянно в разъездах.
– Ваш график полностью состоял из шоу и подготовки к ним?
– Больше всего времени и сил, наверно, уходило на переезды из города в город. Это утомляет.
– Физические нагрузки на шоу сильно отличаются от соревнований?
– Сравнивать шоу и соревнования, на мой взгляд, нельзя. От соревнований получаешь нереальный прилив адреналина, а чувство борьбы буквально заводит твой организм и открывает в нём новые возможности. Потому что от результата что-то стоит на кону. На шоу также хочешь проявить себя, но над тобой особо ничего не давлеет, стимула нет. При этом на шоу нельзя ничего не делать, встать с дивана и откатать. Так не бывает. Но уровень требований к организму заметно ниже, чем на соревнованиях.
– Когда вы узнали о беременности, сразу же прекратили выступать?
– О беременности я узнала 15 февраля, после шоу. Только откатали Art on Ice в Швейцарии и готовились к Holiday on Ice. Естественно, как только узнала, сообщила организаторам и отказалась от дальнейших выступлений. Первого марта я последний раз вышла на лед, это была десятая неделя беременности. На лёд выходить не хотелось вообще, волновалась. Честно, было тяжело. Не физически, а морально. Я понимала, что теперь несу ответственность не только за свое здоровье, но и за здоровье ребенка.
Посмотреть эту публикацию в Instagram Публикация от Aljona Savchenko (@aljonasavchenko) 26 Авг 2019 в 12:19 PDT
– Кроме выступлений в шоу, вы тренировали сами. В чём ваш интерес к такой работе?
– Мне всегда было интересно помогать другим спортсменам. Даже когда каталась, я подкатывала детей и помогала другим фигуристам с элементами. Так что новой эту работу для меня не назвать. Но график получился чересчур загруженным: трудно было и выступать на шоу, и полноценно заниматься тренерской работой. Рано или поздно пришлось выбирать, что на данный момент для меня приоритетнее.
– Дальше планируете работать тренером?
– Посмотрим. Я сейчас тренирую девочек-одиночниц, мне нравится. Но о серьёзной тренерской работе пока говорить рано. На данный момент я не очень горю желанием. В будущем возможно.
– Есть мнение, что успешные спортсмены не могут стать успешными тренерами. Вы согласны с этим?
– Отчасти да. Потому что другие спортсмены необязательно мыслят, как ты, и стремятся побеждать, как ты. Из-за своей истории успеха машинально есть желание равнять всех под себя, но так делать нельзя ни в коем случае. Конечно, тяжело понять, что есть спортсмены, которые не ставят себе задачу стать олимпийскими чемпионами или просто не могут ими стать. Не все могут настолько отдаться спорту, чтобы достичь успеха. Донести всё это – тоже талант.
– За годы долгой карьеры вы работали со многими тренерами. Выработали собственный стиль?
– Долгие годы я тренировала саму себя. Конечно же, тренер помогал. Но также большая инициатива шла и от меня самой. Поэтому я знаю, как идти к победе.
Алена Савченко и Бруно Массо / фото: Alexander Hassenstein, Getty Images
«Я НИ НА СЕКУНДУ НЕ СОМНЕВАЛАСЬ В УСПЕХЕ»
– Ваш партнер Массо рассказывал, что часто пересматривает олимпийский прокат. Как у вас?
– Раньше да, часто смотрела. Сейчас давно уже не включала, потому что при просмотре хочется плакать… А сейчас мне нельзя волноваться. Дело в том, что с этой программой меня многое связывает. Её автор — наш тренер — недавно ушёл из жизни. Когда смотрю выступление, вспоминаю его. На душе сразу пусто становится… Пока стараюсь отдалиться от олимпийских воспоминаний.
– Как изменилась ваша жизнь после олимпийской победы?
– Это не объяснить словами. Был проделан очень долгий путь. Долгое время я просто не могла поверить, что действительно выиграла олимпийское «золото». С одной стороны, невероятно гордилась собой. С другой, понимала, что нужно жить дальше и искать новые цели.
– Спустя полтора года изменилось ли ваше отношение к олимпийской победе?
– Если бы я выиграла сейчас, я бы ещё больше радовалась. Сейчас я лучше осознаю, чего смогла добиться. Хочется вернуться в то время и ещё раз пережить 15 февраля 2018 года. Снова пережить те эмоции, ощутить атмосферу Олимпиады.
– Вы сразу же назвали дату олимпийской победы. Это теперь семейный праздник?
– Верно. Такие дни не забываются. Знаете, есть в 15 февраля в моей жизни какая-то мистика, высшее начало. В этом году 15 февраля я узнала, что беременна. Два важнейший события моей жизни произошли в один день. Теперь у нас двойной праздник.
– После короткой программы в Пхёнчхане вы были только на четвертом месте. Шансы на победу минимальные. Как прошла ночь перед произвольной?
– Я ни на секунду не сомневалась в успехе. Я знала, что мы выиграем. Не знаю почему, но внутри меня была эта уверенность. Чувство, что завтра произойдёт в моей жизни что-то великое. Поэтому я не переживала. После короткой у нас был серьёзный разговор с командой и немецкой федерацией. Конечно, все были расстроены.
На следующий день первая тренировка у нас была в шесть утра. Одного только взгляда Бруно мне хватило, чтобы понять – он готов. Он будет бороться до конца, отдаст все силы ради победы. Обычно Массо долго просыпается, на утренней тренировке бывает вялым. Ему нужно время, чтобы прийти в себя с утра. Но в день произвольной на Олимпиаде он был готов на все сто уже сразу. Это ещё больше меня успокоило. Я знала – день будет хороший.
– Вам удалось собраться и побороть эмоции?
– Абсолютно. Я никогда так спокойно не каталась, никогда не была так в себе уверена, как на той Олимпиаде. Что в короткой, что в произвольной. Пусть мы были только на четвертом месте, меня это не волновало вообще.
Я понимала, что нового шанса у меня уже не будет. Либо я побеждаю, либо вся многолетняя работа была напрасной. Думаю, что мой муж и Бруно переживали гораздо больше меня. Муж очень боялся, что поражение может меня морально сломать. Он знал тот путь, который я прошла за столько лет в спорте. Знал, какую работу я проделала и какие усилия приложила к победе. И поэтому он очень сильно переживал за меня.
Алена Савченко с мужем Лиамом Кросом (художник) / фото: Harry How, Getty Images
– Вы сразу для себя решили, что Пхёнчхан – последняя Олимпиада? Если бы не выиграли, остались бы в спорте?
– Конечно, я помнила, как всё было и в 2014-м, и в 2010-м году, и в 2006-м, и в 2002-м. Но я не переживала по тому поводу, что еду уже на пятую Олимпиаду и могу остаться без победы. Просто постаралась взять лучшее с прошлых Олимпиад и оградить себя от ошибок, которые помешали выиграть раньше.
– Ситуация была такой, что для победы нужен был идеальный прокат. И при этом ошибки от конкурентов. Хотелось болеть против других?
– Не скажу за всех, скажу за себя. Я не жду ни от кого ошибок. Для меня главное выйти и показать, что я могу. Я никогда не буду стоять и ждать от других фигуристов падений. Мне не нужны такие подарки.
В произвольной мы катались первыми в группе лидеров. После нас было ещё три пары. Но я даже не смотрела их прокаты. Просто сидела и ждала результатов. Я не жду подарков ни от соперников, ни от судей. Считаю, что важно работать на максимум. Показать лучшее из того, что умеешь. А дальше уже судьба рассудит нас.
– Вы фаталист?
– Не совсем. Просто единственное, что я могу сделать для победы – это кататься хорошо. От меня не зависят прокаты соперников и оценки, которые ставят судьи. Тогда зачем мне переживать по этому поводу? Если я совершила меньше ошибок как конкуренты, значит, так сложилась судьба. Но меня вообще не волнуют результаты других пар.
– Ваш муж рассказывал, что олимпийский год был самым трудным в вашей карьере. В чем конкретно заключались сложности?
– Не всё прошло гладко. Сначала разбирались с документами для Массо. Потом была травма, пропустили несколько месяцев тренировок. За год до Олимпиады я получила самую серьезную травму в карьере. Даже когда я восстановилась, нога ещё долго не могла работать на сто процентов.
Что-то нас постоянно нас с Бруно отталкивало назад. Тренер даже предлагал нам остановиться. Бывало, что и у нас с Массо были мысли всё бросить. Но я не собиралась сдаваться. Слишком много было сделано, чтобы вот просто так сдаваться без боя. И судьба нас вознаградила.
«МЕНЯ НИЧЕГО НЕ ТЯНЕТ НА УКРАИНУ, КРОМЕ СЕМЬИ»
– Когда вы начинали заниматься фигурным катанием, тренировались на замерзшем озере. Как это?
– Мне было три года, когда я захотела коньки. Увидела по телевизору соревнования и попросила родителей купить коньки на день рождения. Мои родители очень часто смотрели фигурное катание, любили его, как и многие в СССР. Но катка у нас в городе не было. Единственным местом, где можно покататься на коньках, был замерзший пруд. Мы ходили туда с отцом. Можно сказать, папа стал моим первым тренером.
– Ваш отец занимался фигурным катанием?
– Нет, тяжелой атлетикой. А когда я была маленькой, папа работал в школе учителем физкультуры. Зимой он учил детей всем зимним видам спорта: учил кататься на коньках, ходить на лыжах.
– Так как в родном Обухове не было катка, вы каждый день ездили на тренировки в Киев. Сколько времени уходило на дорогу?
– Два часа в одну сторону. Всего 50 километров, но автобус ехал медленно, проезжал по длинному маршруту. Сейчас доезжаем быстрее.
– Четыре часа в день на дорогу. Плюс учеба и тренировки. У вас вообще было свободное время в детстве?
– Я вставала в четыре утра, в шесть была уже тренировка. Если тренировка заканчивалась поздно, автобусы уже не ходили. Добиралась попутными, на перекладных. Даже не помню, сколько часов в день я спала. Скажу сразу, было очень тяжело. Семья у меня не самая богатая, это не секрет. Всё давалось через большой труд. Но все трудности превосходило мое желание заниматься фигурным катанием.
– Это недешёвый вид спорта. Родителям было тяжело закрывать счета?
– Мои родители – учителя. Они на многое пошли ради меня и моей мечты стать фигуристкой. Зарплата невысокая. Кроме меня, в семье ещё три брата. Но я занималась в школе олимпийского резерва. Если ребенок талантливый, то его тренировки оплачиваются государством. В те времена родители не платили таких астрономических сумм, как сейчас. Спортсменов с потенциалом старались поддерживать. Это спасло мою семью от разорения.
– Где сейчас живут ваши родители?
– Вся моя семья осталась на Украине. Но родители стараются как можно чаще приезжать ко мне в Германию. Благо, сейчас ввели безвизовый режим, и стало проще приезжать в Европу.
– Вы часто бываете на Украине?
– Последний раз я была там пять лет назад. Приезжать ещё желания особого нет. Меня ничего не тянет на Украину, кроме моей семьи. По родным я очень скучаю, но вижу их, когда они приезжают в Германию.
– Вы считаете себя больше немкой, чем украинкой?
– Немкой я считать себя не могу. Я родилась в украинской семье. Но лучше назову себя европейкой. Человеком мира.
Посмотреть эту публикацию в Instagram Публикация от Aljona Savchenko (@aljonasavchenko) 2 Авг 2018 в 11:09 PDT
«ГЕРМАНИЯ ПОНРАВИЛАСЬ СВОЕЙ ПУНКТУАЛЬНОСТЬЮ»
– К чему дольше всего привыкали в Германии?
– К языку. Немецкий язык довольно трудный. Но его можно выучить, главное – желание.
– Сколько языков вы сейчас знаете?
– Свободно русский, украинский, немецкий. Уверенно английский.
– Бытовые сложности в связи с другой ментальностью немцев были?
– Тонкости менталитета познаются со временем. Первое с чем сталкиваешься – это язык. Если не знаешь его, то и не видишь менталитета людей. Всё приходит со временем. Сейчас я гораздо лучше знаю немцев, чем когда только приехала в Германию. Но я же приехала не просто так. У меня была цель: добиться результата. Поэтому я не обращала внимания на сложности и недостатки другой страны. Они никак не мешали.
– Германия очень популярна среди эмигрантов из стран бывшего СССР. С чем вы это связываете?
– Даже не знаю. Мне Германия очень понравилась своей пунктуальностью и чётким исполнением законов. Исключительная чистота. Это очень отличает Германию от России и Украины.
– Встречаете русскоязычных людей на немецких улицах?
– Да. И с каждым годом всё больше и больше.
Алена Савченко и Робин Шолковы / фото: Chris McGrath, Getty Images
«БЫЛИ ВАРИАНТЫ В АМЕРИКЕ И ВО ФРАНЦИИ, НО Я ОЧЕНЬ ХОТЕЛА ЖИТЬ В ГЕРМАНИИ»
– У вас была перспективная пара со Станиславом Морозовым: вы стали чемпионами мира среди юниоров, в первый взрослый сезон попали на Олимпиаду. Почему вы решили сменить партнера?
– Для меня мы исчерпали со Станиславом всё, что могли. Дальше потенциала и перспектив не было, потому что после ЮЧМ мы не росли, упирались в потолок. Прошло два года после ЮЧМ – и результаты только идут вниз. К тому же, мы не очень ладили, не сошлись характерами. Мне было некомфортно дальше кататься с ним, потому что я хотела большего. А его все устраивало. После Олимпиады я решила, что дальше нам вместе кататься смысла нет.
– Как вышли на Робина Шолковы?
– После Олимпиады 2002 года я пробовала найти партнера в России и на Украине. Были варианты, но федерация не решилась мне помогать. Ни деньгами, ни поиском. Складывалось ощущение, что на Украине я уже не нужна.
Поговорила с известной украинской фигуристкой Еленой Ляшенко. Она была постарше, поэтому я всегда спрашивала у нее советы. Она мне обещала помочь с переездом в другую страну. Дала номер немецкого журналиста, который пишет про фигурное катание. Больше мы не знали никого. Позвонила, объяснила ему свою ситуацию и попросила его связать меня с представителем федерации фигурного катания Германии. Журналист знал и людей в федерации, и тренеров. Он и связал меня с Шолковы.
– Были тогда альтернативные варианты?
– Был вариант в России. Но в России очень много пар, смысла ехать не было. Были хорошие варианты в Америке и во Франции. Так как я очень хотела жить именно в Германии, другие варианты для себя отмела. И не жалею.
– Вы — солдат бундесвера. В Германии много спортсменов, служащих в армии. Это аналог российского ЦСКА?
– Нет, это отличается от ЦСКА. По крайней мере, современного ЦСКА. В Германии все члены бундесвера обязаны проходить каждый год военные сборы. Я проходила сбор в 2015 году после Олимпиады в Сочи. Шесть недель начальной военной подготовки, полный курс молодого бойца. В полном обмундировании, с пистолетом, автоматом.
Когда я только приехала на этот сбор, была шокирована. Не понимала зачем мне это нужно и жалела, что согласилась. В 30 лет поздновато бегать с автоматом полосы с препятствиями. Но статус кадрового военного позволил мне получать зарплату от бундесвера. Можно спокойно тренироваться и не думать, что ты не заплатил за квартиру. Когда мы с Робином расстались, у меня было очень туго с финансами и вариант с армией меня натурально спас.
– Кто оплачивал ваши тренировки с Робиным?
– Ведущим фигуристам федерация старается оказывать максимальную поддержку. Конечно, с Россией не сравнить, но если ты катаешься на уровне, то у тебя будет и зарплата, и тренер, и лёд за счёт государства. Общий бюджет формирует олимпийский комитет, дальше он направляет деньги в федерацию. Федерация решает кому выделить деньги и в каком размере.
Мы были лидерами сборной, но так как нашего тренера подозревали в связях со Штази (внутренняя разведка ГДР – ред.) ему зарплату не платили. Мы платили ему со своих призовых. Всё, что выигрывали с Робиным, отдавали тренеру. Было полегче, потому что результаты у нас были высокие. Были призовые, были спонсоры.
– Зачем правительство Германии ищет связи со Штази спустя столько лет?
– Не хочется лишний раз это обсуждать. Неприятная история, о которой, к тому же, я мало что знаю. Мне совершенно непонятно почему так произошло. По мне всё это полная глупость. Но было и было. Это пройденный жизненный этап и вспоминать его не хочется.
Фото: Pascal Le Segretain, Getty Images
«С ШОЛКОВЫ У НАС РАЗОШЛИСЬ ИНТЕРЕСЫ, ОН ХОТЕЛ КАТАТЬСЯ В ШОУ»
– У вас была очень успешная карьера с Шолковы: вы выиграли всё, кроме Олимпиады. Что не получалось на Играх?
– Наверное, то, что мы все время работали только с одним тренером. И он не хотел услышать другое мнение: не разрешал приглашать нового хореографа, проходить стажировки у других тренеров. У нас была закрытая команда из трёх человек. Нужен свежий взгляд.
– Какое олимпийское поражение было самым обидным?
– Наверное, Ванкувер. Мы были лидерами сезона, «золото» было очень близко. В Турине нам не хватило опыта, а в Сочи всё сразу шло к тому, что победят Траньков и Волосожар.
– Вы пытались отговорить Шолковы от завершения карьеры?
– У нас разошлись интересы. Шолковы устал от большого спорта, хотел кататься в шоу. Но я знала, что ещё не все сказала в спорте.
– В 32 года в статусе чемпионки мира и Европы вы начинаете кататься с неизвестным фигуристом из Франции. Чувствовали, что это авантюра?
– Я не думала о своём возрасте. Некоторые в 18 лет чувствуют себя как в 50. Я и сейчас себя чувствую отлично и не вижу никаких сложностей, чтобы кататься дальше. Возраст – это относительное понятие. Если ты думаешь, что тебе 30 и тебе пора завершать карьеру – значит, так и будет. Но я считаю, что всё приходит со временем. И чем больше у тебя жизненного опыта, знаний, тем ты лучше. У меня был запас, желание расти и развиваться дальше. Терять было нечего. Моя цель перевесила всё остальное.
– У вас был список кандидатов, из которых вы выбирали?
– Партнёров высокого класса в мире не так много. Когда я решила найти партнера, пересмотрела видео прокатов и искала ребят, которые могут мне подойти. Мне нужен был сильный и высокий партнер. Нашла себе трёх кандидатов, выбирала среди них. Бруно показался мне наиболее перспективным. Да, у него не было на тот момент высоких достижений, но он очень талантливый фигурист. Бруно – как алмаз без огранки. Мне оставалось только грамотно заняться его огранкой.
Посмотреть эту публикацию в Instagram Публикация от Aljona Savchenko (@aljonasavchenko) 2 Май 2018 в 6:51 PDT
– Учитывая разницу в статусе, сложно было выстраивать отношения с Массо?
– Первое время да, сложно. Он всё время смотрел на меня будто снизу вверх, как новичок на многократную чемпионку мира. Я же ему сразу сказала забыть все мои титулы. Раз мы новая пара, значит, мы вдвоем начинаем всё с нуля. Возникали споры. Иногда ему, как мужчине, было тяжело согласиться с моим мнением. Но наш тренер сумел нас объединить в одну команду. Мы победили благодаря тренерам.
– Бруно – ваш сильнейший партнёр в карьере?
– Безусловно.
– Каждый из ваших партнеров становился чемпионом. Получается, главной в паре всегда были вы и ваш уровень был выше?
– Без партнёров я тоже не смогла бы добиться многого. Я каждому из них благодарна. Морозов учил меня основам парного катания, с Шолковы я каталась вместе больше десяти лет, а с Массо я добилась главного достижения в своей карьере. Так что каждый партнер внёс существенный вклад в мою карьеру. Парное катание – это всегда работа двух людей. Без этого никак.
– Сейчас вы часто общаетесь с Морозовым или с Шолковы?
– С Морозовым мы поздравляем друг друга с днем рождения, иногда пересекаемся, можем перекинуться парой фраз. Но больше нас ничего не связывает. С Робиным мы тоже не особо много общаемся. Не о чем. Гораздо больше общаюсь с Бруно. Потому что у нас до сих пор есть совместная работа.
– Неужели за все эти годы Шолковы не стал для вас родным человеком?
– Не знаю почему, но за десять лет мы с Робиным сблизились меньше, чем с Бруно за четыре года. Может, потому что раньше был языковой барьер, может, потому что у нас разные характеры, разное видение. Но у нас с Шолковы и близко не было такого взаимопонимания, как сейчас с Массо. И так близко я не общалась до Бруно ни с одним своим партнером.
Фото: Quinn Rooney, Getty Images
«НОВЫЕ ПРАВИЛА – БОЛЬШОЙ МИНУС ДЛЯ ИСУ. ОНИ НЕ ДАЮТ РАЗВИВАТЬ СПОРТ»
– Есть мнение, что сейчас парное катание в кризисе. Ушли или взяли перерыв лидеры, ИСУ ввёл новые правила. Суммарно это двигает пары назад: на последнем чемпионате Европы их было всего 12. Вы согласны, что вид на спаде?
– Думаю да, я тоже это замечаю. Мне самой стало не так интересно смотреть соревнования в последнее время. Смотрю и жалею, что я не на льду. Потому что спокойно смогла бы выигрывать.
– В чём, на ваш взгляд, основная проблема?
– Наверное, многое поменяли правила. У спортсменов, которые могут исполнять сложнейшие элементы, пропала мотивация их исполнять. Это большой риск как для результата, так и для здоровья. И он не оправдывается, потому что разница в баллах между тройной и четверной подкруткой стала минимальной.
Тройные элементы могут делать все сильные пары. И здесь начинается разбор: кому +5 ставить, кому +3. Это все очень субъективно, нужно вдаваться в такие тонкости выполнения элемента, что даже смешно. Как по мне, если элемент сделан – значит сделан. Не нужна такая широкая разбалловка. Кроме того, поменяли систему оценки поддержек, сократили длину проката. Программа короче, а набор элементов практически такой же – это нелогично. И нет времени показать яркую хореографию, характер программы. Больше думаешь об элементах. На каждом вращении нужно чётко считать обороты. Если не досчитал, то уже получил уровень ниже.
Парное катание и так самый сложный вид фигурного катания, а с новыми правилами его сделали ещё сложнее. Поэтому все боятся идти в пары.
– Международный союз конькобежцев объясняет новые правила желанием видеть чистые прокаты, без падений. Такая политика верна?
– Должно быть всё сбалансировано. Понятное дело, если ты не можешь выполнить четверной, но при этом всё равно вставляешь его в программу, это странно. Но это соревнования и это твой выбор. Если у тебя есть стремление развиваться, пробовать что-то новое и развиваться, а тебя держат – это неправильно.
– Четверные выбросы и подкрутки нужны парному катанию?
– Это элементы ультра-си и, разумеется, они опасны. Травматизм высокий. Но запрещать их или оценивать практически так же, как тройной, это глупо. В итоге это тормозит спорт, не даёт показать себя сильным спортсменам.
Новые правила – большой минус для ИСУ, они не дают развивать фигурное катание. Те пары, которые умеют делать четверные элементы просто не будут их делать, потому что не видят смысла в этом. Будет выезд хуже, чем у другой пары, которая делала тройной выброс, получат меньше плюсов GOE и в итоге оценка будет ниже.
В итоге мы придём к тому, что пары будут вставлять двойные прыжки, чтобы точно их уверенно делать и работать на большие плюсы GOE. И будут так побеждать. Но это же смешно.
– Вице-президент ИСУ Лакерник видит в отсутствии четверных подкруток благо, так как заботится о здоровье спортсменов. Но не излишняя ли это забота?
– Конечно излишняя. Профессиональный спорт всегда будет связан с риском для здоровья и травмами. Нужно просто понимать куда ты идешь и чего хочешь. Но правила выбираю не я.
Посмотреть эту публикацию в Instagram Публикация от Aljona Savchenko (@aljonasavchenko) 2 Июн 2019 в 12:42 PDT
«КОГДА ПОБЕЖДАЕШЬ В 15 ЛЕТ САМОЕ СЛОЖНОЕ – ПОЙТИ РАБОТАТЬ ДАЛЬШЕ»
– Фигурное катание сильно молодеет. С чем это можно связать?
– Парное катание не молодеет. Чтобы стать сильной парой, нужно пройти как минимум несколько сезонов после юниоров, да и карьеру парники заканчивать не спешат. А вот в одиночном катании, согласна, сейчас большой скачок в возрасте. На первый план вышли девочки 14 — 15 лет, которые делают сложнейшие прыжки, недоступные фигуристкам постарше. Но по уровню катания смотришь как катается девочка 14 лет и девушка 25 – это две разные лиги. Всё приходит с опытом.
– Многие предлагают ввести возрастной ценз в женском одиночном катании. Каково ваше мнение?
– Я считаю, что это правильная идея. С одной стороны, прыгать четверные в 14 лет – это круто, девочки достойны победы. Но с другой, в 14 лет ещё нет такого катания, как в 20 лет. Сравните катание, например, Елизаветы Туктамышевой с юниорками. Лиза статная, эффектная женщина, за которой приятно наблюдать на льду. Или катание Каролины Костнер. Как её сравнить с 13-летними девочками? Но за счёт прыжков маленькие девочки побеждают их всех.
Повторюсь, в фигурном катании должен быть баланс техники, катания и хореографии.
– Можно ли рассчитывать на долгую карьеру, если ярко начал выступать ещё по юниорам?
– Всё зависит от конкретной ситуации и человека. Если делать всё, чтобы остаться в спорте надолго, то у тебя это получится. Если у Трусовой и других юниорок будет желание надолго остаться в спорте, то я не вижу преград. Только дело в том, что многие просто теряют смысл выступать дальше. Выигрывают всё сразу в детском возрасте и не хотят продолжать работать.
– Хавьер Фернандес считает такой подход «обманом» болельщиков: за тобой начинают следить, хотят видеть твои выступления, а ты уходишь уже на второй год во взрослом спорте…
– Я с ним согласна. Болельщики хотят тебя поддерживать, ездить на соревнования, а ты завершаешь карьеру в 16 — 17 лет и исчезаешь для своих фанатов. Большой спорт живёт личностями, запоминаются те, кто долгие годы выстраивал свою репутацию, у кого многолетняя история побед. Это Хавьер Фернандес, Юдзуру Ханю, Каролина Костнер. Меня многие любят за то, что я катаюсь почти что 20 лет.
Помню, как в детстве мне очень нравилось, как каталась Тара Липински. И было очень обидно, что она ушла сразу после Олимпиады. Хотелось видеть её на соревнованиях, но она больше не выступала. А ведь она до сих пор молодая! Видимо, ей оказалось интереснее быть телезвездой.
Самое сложное, когда побеждаешь в 14 — 15 лет, перебороть себя и пойти работать дальше, побеждать ещё. Можно же выиграть и вторую, и третью Олимпиаду. Вписать себя в историю. Надо стремиться к этому.
– Кто вам больше всего импонирует из российских фигуристок?
– Алёна Косторная. У неё прекрасное катание. Не по годам зрелое, женственное. Но и как каталась Алина Загитова в прошлом году мне тоже очень понравилось. Очень уважаю за стойкий характер Трусову.
Алена Косторная / фото: Алексей Белкин, БИЗНЕС Online
– За какими парами следите?
– Сложно сказать, мои любимые пары завершили карьеры. Нравятся Бойкова и Козловский. У них хороший потенциал, но нужно много ещё над чем работать. Хорошо катаются Тарасова и Морозов. Они поменяли тренера, решили перезагрузить карьеру. Будем надеяться, у них всё получится. Пара отличная, у них сильные элементы. Не хватает только стабильности.
Ждём также вторую китайскую пару, с которыми я работала. В прошлом году они не выступали, но в следующем сезоне у них будут очень серьёзные программы. С ними они могут стать фаворитами.
Есть ещё французы, но у китайских и российских пар гораздо сильнее элементы.
– Робин Шолковы считает, что у Тарасовой и Морозова слабая хореография. Вы согласны с ним?
– Для них самое главное найти свой стиль, свое лицо. Выбрать программы, которые будут показывать их лучшие стороны. И не надо копировать стиль других фигуристов. Потому что, когда ты копируешь, ты только теряешь.
Евгения Тарасова и Владимир Морозов / фото: Алексей Белкин, БИЗНЕС Online
«ХОЧУ ВЫСТУПАТЬ ДАЛЬШЕ. ХОТЯ ПОНИМАЮ, ЧТО СЕЙЧАС ЭТО НЕВОЗМОЖНО»
– Вы говорили, что хотите продолжить карьеру. Это серьезное намерение?
– Я с удовольствием бы вернулась хоть сейчас. Но я в таком положении, что не могу ничего сказать точно. Жизнь покажет.
– Вы видели в спорте всё, выиграли всё. В чём ваша мотивация вернуться?
– Мне просто нравится выступать, нравится сам процесс. Я люблю фигурное катание.
– Отдадите детей в фигурное катание?
– Если они захотят – конечно. Я им расскажу и покажу, что это такое. Но если с их стороны желания не будет, настаивать я не собираюсь. Если захотят, то помогу всем чем смогу.
– Скучаете по льду?
– Да, конечно, на лёд тянет. Я люблю соревнования и скучаю по ним.
– Что чувствуете, когда смотрите на соревнования по фигурному катанию?
– Мысли смешанные. Хочу выступать дальше, как и другие спортсмены. Не сказать, что завидую – это не в моем характере. Просто хочу оказаться на их же месте. Хотя, конечно, понимаю, что сейчас это пока невозможно.
Посмотреть эту публикацию в Instagram Публикация от Aljona Savchenko (@aljonasavchenko) 30 Мар 2019 в 4:19 PDT
ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Алёна САВЧЕНКО
Дата рождения: 19 января 1984 года.
Место рождения: Обухов (Киевская обл, Украинская ССР)
Специализация: парное катание.
Главные достижения: олимпийская чемпионка, шестикратная чемпионка мира, двукратный бронзовый призёр Олимпиады, трехкратный серебряный и двукратный бронзовый призер чемпионатов мира, четырёхкратная чемпионка Европы, пятикратный серебряный призер чемпионатов Европы, пятикратная победительница финала Гран-при, десятикратная чемпионка Германии, двукратная чемпионка Украины.