Фигуристка юко кавагути

— Когда мыпрокаты делаем, они стараются уворачиваться.Но были такие моменты, что почтисталкивались. Все-таки они еще неопытные,поэтому, скорее, нам смотреть приходится,куда мы едем. Хотя, конечно, наоборотдолжно быть. Но другого варианта всеравно нет. Поэтому тренируемся так:»хоп-хоп-хоп» между детьми, — со смехомизображает Юко.

— Советаспрашивают у старших товарищей?

— У меня нет.А Саша маленьким помогает.

«Четверной вовсе не суперсложный!»

— Юко, толькочто на тренировке вы за несколько минутисполнили два чистейших четверныхвыброса. Этот суперсложный элемент -главное, над чем вы сейчас работаете?

— Да никакойон не суперсложный! — мгновенно отвечаетфигуристка. — Все его делают. Китайцыделают, канадцы делают, много кто делает.Просто тренировать его надо, как любойдругой элемент. Вот про подкрутку вы жене говорите, что она суперсложная? А мыее тренируем столько же, сколько четверныевыбросы.

— Такподкрутка тройная, а выброс четверной.Вот поэтому про него столько разговоров.И прогнозов, будете вы его делатьстабильно или нет.

— Вы же видели,что мы их делаем, разве нет? Да, наконтрольных прокатах в Сочи я на четверныхвыбросах в произвольной программеошиблась. Но вопроса, три оборота делатьили четыре, не стоит. Только четыре.Варианта нет другого. Все больше и большепар их делают — и нам надо.

— Почему,если это не суперсложный элемент, оннечасто, так скажем, получается?

— Да сложный,конечно, на самом деле, — улыбается Юко.- Но главная сложность не в том, что надосделать четыре оборота в воздухе, этопочти то же самое, что три. А в том, чтонадо преодолеть психологический барьер,страх от мысли, что этих оборотов четыре.

— Выпреодолели?

— Нет. До сихпор боюсь.

— Когдалетите в воздухе, уже знаете, получитсячетверной выброс или нет?

— Не знаю(смеется). Очень быстро все происходит,сообразить ничего не успеваешь.

— Некоторыеодиночники рассказывают, что во времячетверного прыжка успевают много чегоподумать.

— Нет, если яначну о чем-то думать, на лед лягу. Лучшевсе на автомате делать.

«Манфреда» слышать не могла»

— Вы оставилина предстоящий сезон свою произвольнуюпрограмму на музыку Чайковского изсимфонии «Манфред», которую поставилиеще два года назад, до тяжелой травмыпартнера…

— Честноговоря, я не хотела оставлять этупрограмму. К концу прошлого сезонамузыка меня просто «съела».

— Почему?

— Сильнаяочень. Я этого «Манфреда» слышать дажене могла — меня чуть ли не выворачивало.Но все хотели ее оставить…

— Пришлосьподчиниться?

— Да. Но сейчас,насколько могу, катаю ее с удовольствием.Особенно на фоне короткой программы.Там я вообще не понимаю, что у нас замузыка. После этой короткойя музыку в произвольной программе дажепо-другому воспринимать стала. Нахожув Чайковском новые открытия, новуюэнергетику.

— Погодите,как это не понимаете? Не нравятся БарбраСтрейзанд и Брайан Адамс?

— Дело не втом, нравятся или не нравятся. Непонятно,и все. Ритм, как под эту музыку надокататься — ничего не понятно.

-Ничего себе. А все сказали — Кавагутии Смирнов нашли новый стиль.

-Ну если вы считаете, что это новый стиль,тогда хорошо, пусть так и будет. А дляменя — непонятно.

«До сих пор сомневаюсь, продолжать ли кататься»

-После прошлого сезона долго сомневались,продолжать или не продолжать карьеру?

-Долго. До сих пор сомневаюсь.

-Что так?

-Не знаю. Но мне эти сомнения не мешаюткататься.

-Мотивацию не можете найти?

-Не могу, честно говоря. У меня ее нет.

-А удовольствие от катания-то хоть есть?

-Кстати, да, есть. А вот от прошлого сезоная ни капельки удовольствия не получила.

-Как это? Вы ведь его начинали, не зная,получится что-нибудь или нет, что будетсо здоровьем, и выиграли чемпионатЕвропы.

-В здоровье-то я как раз не сомневалась.Знала, что с Сашей будет все в порядке.Но удовольствиядаже золото чемпионата Европы непринесло. То есть, поймитеправильно, я рада, что мы выиграли. Ноудовольствие — это другое, его не было.

-Не понимаю. От чего же вы тогда получаетев фигурном катании это удовольствие?

-Ох, мне трудно это объяснить. Вот сейчася просто катаюсь, у меня ничего не болит— и мне хорошо. А прошлый сезон меняпросто замучил. В конце уже сил никакихне было! Приходилось заставлять себявыходить на лед. А в фигурном катаниинельзя заставлять что-то делать.

-Я знаю столько фигуристов, которыезаставляют себя ходить на тренировки…

«Хватит учиться. Работать надо!»

-Думаете о своей будущей жизни послефигурного катания?

-Думаю, конечно. Но что делать буду, совсемне знаю.

-Учиться больше не пойдете?

-Нет уж, хватит. Надоело лекции слушать.Работать надо.

-Год назад вы говорили, что, возможно,будете тренировать.

-Сейчас скажу так — тренировать этосамое последнее, что я буду делать.Конечно, если надо помочь кому-то — судовольствием помогу. Но тренеромбыть… Нет. Нет! — еще раз повторяет Юко.

-С партнером обсуждаете, что будет послеспорта?

-Нет. У него своя личная жизнь устроенная.

-Вы за пределами льда совсем не общаетесь?

— Нет, — качает головойфигуристка.

-Опять не понимаю — как это? Как же мнение,что в паре спортсмены должны быть единымцелым, и все такое прочее?

-Мы друг друга на льдупонимаем. Но в личнойжизни у каждого свое. А то, что мы необщаемся — даже лучше, мне кажется.Видеть друг друга 24 часа — это с умасойти можно.

-Даже в театр не ходили ни разу?

-Нет. Когда помоложе были, разве что,когда Тамара Николаевна такие походыустраивала. А сейчас нам это не надо. Мыуже взрослые.

-Разница в менталитетах вам мешает?

-Она есть, но я об этом не думаю.

«От четверных выбросов еще какое удовольствие!»

-Юко, чего вы ждете от предстоящегосезона? — задаю один изпоследних вопросов.

-Того, чего у меня не было в сезоне прошлом.Удовольствия от катания.

-Но четверные выбросы — это же не радиудовольствия, а ради того, чтобы побеждать,разве нет?

-Да что же вы опять о четверном выбросе,- смеется Кавагути. — Умеем мы их делать!Поэтому и поставили их в программе. Недля того, чтобы побеждать, а простопотому что они у нас есть. И знаете, яполучаю удовольствие от четверныхвыбросов! Еще какое!источник: «Советский спорт»