Бимон боб

8 октября 1968 года в первой попытке Олимпийского финала Мехико-1968 Боб Бимон улетел — именно улетел — на 8 метров 90 см.

Бимон улучшил мировой рекорд на 55 см!!!

Никогда до и никогда после никто не улучшал мировой рекорд так радикально.

До Бимона самое большое улучшение рекорда было 15 см.

После него только один раз и всего на 5 см.

В финале принимали участие великие прыгуны — два Олимпийских чемпиона 1960 Ральф Бостон и 1964 Линн Дэвис, двукратный призер Олимпиады Игорь Тер-Ованесян, но соревнование закончилось после прыжка Бимона.

Прыжок Бимона морально уничтожил всех соперников.

Как сказал Тер: «Мы все прыгали в песочницу».

Серебро завоевал немец Биир с результатом на 71 см короче!

А совладельцы предыдущего мирового рекорда Бостон и Тер остались 3 и 4, напрыгав 8.16/8.12.

На Играх-1968 впервые применяли оптику для измерения длины прыжка, но устройство не было рассчитано на такую длину.

Пришлось мерить по старинке — сертифицированной рулеткой.

Это заняло почти полчаса и присутствовали почти все судьи — никто не мог поверить в эти цифры.

Мировой рекорд Бимона стоял 23 года, пока Майкл Пауэлл в эпичной битве с Карлом Льюисом не побил его в 1991-м — 8.95.

8.90 до сих пор Олимпийский рекорд и второй в истории прыжок с легальным ветром.

Боб Бимон закончил университет со степенью по социологии в 1972.

Этот прыжок и сейчас является образцом «полетов в длину» — как-нибудь отмерьте 8 метров и 90 сантиметров и представьте себе, как вы летите так далеко без помощи каких-либо приспособлений.

Легенда!

На прошлой неделе в Монте-Карло специальный корреспондент «СЭ» стал участником редкого интервью. С небольшой группой журналистов на протяжении полутора часов общались две легенды мирового спорта — бывший и нынешний рекордсмены мира в прыжках в длину Боб Бимон и Майк Пауэлл. Честнее будет сказать, что Бимон и Пауэлл общались друг с другом, а мы раскрыв рты сидели и слушали, изредка задавая вопросы. Послушайте теперь их и вы.

ПРЫГУНОМ НУЖНО РОДИТЬСЯ

Трудно в двух словах объяснить, почему вот уже на протяжении 20 лет люди не прыгают в длину под девять метров. Почему этого не происходило до 1968 года, когда на Олимпийских играх в Мехико случился легендарный «прыжок в XXI век» Бимона на 8,90, более или менее понятно — в те годы человечество просто не подозревало, что такое вообще возможно. Но и почти полвека спустя, когда легкоатлеты стали значительно быстрее бежать стометровку, дальше метать копье и прыгать в высоту, прыжки под девять метров остались яркими, но единичными вспышками.

Особняком стоит прыжковый турнир чемпионата мира 1991 года в Токио, вошедший в историю мирового спорта. Два гениальных прыгуна, Карл Льюис и Майк Пауэлл, загнали друг друга в такие дали, что победителем из этой резни мог выйти только новый рекордсмен мира. Им стал Пауэлл. И его рекорд — 8,95 — никем по-прежнему не превзойден. Двадцать лет спустя два рекордсмена мира, бывший и нынешний, сидели перед нами на одном диване.

Бимон пришел один, и разговор поначалу не клеился. Ему было приятно внимание, но, как это часто бывает с великими, он изо всех сил показывал, как ему неохота чесать языки вместо того, чтобы заниматься серьезными вещами. Боб что-то «заливал» нам про балет, самбу-румбу, которыми его увлекающаяся натура в последнее время увлеклась, и в какой-то момент я вдруг понял, что если его сейчас спросить в лоб: «Боб, как же вам, черт побери, удалось в 1968 году прыгнуть на 8,90?», разговор может просто не состояться. Поэтому зашел с черного хода.

— Боб, Усэйн Болт сможет далеко прыгать в длину, если все-таки решится?

Бимон с удовольствием крякнул и хрустнул пальцами. Ему было неудобно это делать, мешали перстни на обеих руках размером с голову канарейки, но Боб, видимо, отработал какую-то свою собственную методику.

— А я не знаю, — ответил он после долгой паузы. Мы захохотали. — Я не знаю, потому что никогда в жизни не видел, как он прыгает в длину. Вы видели? О чем разговор? Нет, каждый спринтер может прыгать. Такова природа прыжка. В длине вообще может быть все что угодно. Можно сегодня быть лучшим из лучших, а завтра растерять концентрацию и стать последним. История знает примеры, когда великие спринтеры становились прыгунами. Мы знаем Карла Льюиса. Но в целом «горизонтальные» и «вертикальные» дисциплины совершенно разные.

— А в чем проблема? Разве мастерство прыгуна не заключается в умении вложить природную скорость в прыжок?

— Это не вопрос скорости. О,кей, не только вопрос скорости. Мы видели в Тэгу парня, который раньше бегал спринт, а на чемпионате мира стал третьим (Нгонидажа Макуша из Зимбабве. — Прим. С.Б.). Но спринт — это спринт, а если мы говорим о настоящих прыжках в длину, если мы говорим о высоком искусстве, если мы говорим о способности прыгать за 29 футов, то все-таки нужно родиться прыгуном…

Боб не успел закончить свою мысль, когда в комнату вошли Майк Пауэлл и Дуайт Филлипс. Оба присели на диван, и сразу стало ясно, насколько они все разные. Бимон в черной рубашке, черном пиджаке, в разноцветной пижонской бабочке, с часами с двойным циферблатом и этой его самбой-румбой явно смотрелся на фоне остальных «плохим» парнем. «Хорошие» парни оделись скромнее. Пауэлл — в поношенный свитер и стоптанные мокасины на босу ногу. Филлипс пришел в джинсах и обтягивающей рубашке, под которую умудрился как-то затолкать свои бицепсы.

Сразу хочу сказать, что в этом интервью вы не найдете слов Филлипса — олимпийского чемпиона Афин, четырехкратного чемпиона мира и лучшего прыгуна планеты последнего десятилетия, чей высший результат 8,74 был показан всего два года назад. Оказавшись в такой компании, Дуайт принял единственно верное решение — молчать и слушать.

— Я как сейчас помню то утро 30 августа 1991 года, — сказал Бимон, приобняв Пауэлла. — В шесть утра мне позвонил мой друг Рон Фримэн. И просто сказал: «It’s gone» («Его больше нет». — Прим. С.Б.). Он сказал, что моего рекорда больше нет и что джентльмен по имени Майк Пауэлл отнял его у меня. Я сначала никак не мог врубиться, как-никак шесть утра, что частичка моей жизни перестала существовать. А потом вдруг поймал себя на мысли о том, какой Майк должно быть красавец. Какой у него случился прыжок, господи! Какое удовольствие он получил от него! Я никогда по-настоящему не дрожал за свой рекорд. Рекорды существуют для того, чтобы их били. Я быстро смирился.

— Майк, а вы боитесь потерять свой рекорд?

Пауэлл: — Боюсь. Нет, такого, что я живу этим рекордом, нет — я знаю, что рано или поздно это произойдет. Но до тех пор, пока это не случилось, я боюсь. Пару лет назад Дуайт прыгнул в Юджине 8,74. Мне тогда многие позвонили и просто заставили включить телевизор. Я не хотел этого видеть. Я боялся, что это случится у меня на глазах.

Бимон: — Не хотеть терять мировой рекорд — это здоровое состояние настоящего спортсмена. Я перестал быть рекордсменом мира, но я тешу себя мыслью о том, что мне принадлежит олимпийский рекорд. Это для меня по-настоящему важно. Я всегда хотел показать свой максимальный результат не на каком-нибудь дурацком, никому не нужном турнире, а именно на Олимпийских играх.

— Почему?

— Для людей моего поколения Олимпийские игры значили больше, чем они значат для людей сейчас. 60-е — время турбулентности, бунтарства. В 63-м убили президента Джона Кеннеди. В 68-м убили другого Кеннеди (младшего брата Джона — Роберта Кеннеди. — Прим. С.Б.). Кажется, это произошло незадолго до нашего отъезда в Мехико. Мы говорили о Вьетнаме. Мы говорили о наркотиках, которые стали распространяться в университетах. Все эти ЛСД — о, как это было круто в мое время! Мы обсуждали женщин, их права и то, настолько ли они необходимы обществу, как они сами утверждали. После Мехико двум нашим олимпийцам всерьез угрожали — те не смогли победить на Играх. Это были другие времена, ребята.

— Вы никогда не жалели о том, что ваш рекорд простоял так много лет, что у вас не осталось возможности ответить в секторе человеку, отобравшему его у вас?

— Я никогда ни о чем по-настоящему не жалел. Ни когда отказался совмещать длину и тройной, где мои дела шли неплохо. Ни тогда, когда бросил прыгать в длину и стал играть в баскетбол в «Финикс Санз». Человек должен постоянно искать что-то новое, но заниматься чем-то одним. Только одним, это обязательное условие успеха. И тогда может наступить ТОТ САМЫЙ день, который наступил для меня 18 октября 68-го.

НОЧЬ ПЕРЕД РЕКОРДОМ

Бимон надолго замолчал, как будто засомневался, стоит ли ему продолжать дальше.

— На Олимпийских играх за каждой историей всегда стоит другая история, — наконец, продолжил Боб. — ТОТ день наступил потому, что я сумел удержать победу внутри себя. В квалификации я завалил две попытки, и у меня оставался только один шанс попасть в финал. Пан или пропал. И я использовал этот шанс.

Бимон закрыл глаза, но продолжал говорить и стал похож на вызывателя духов.

— В день финала небо было все затянуто тучами. Когда началась первая попытка, закончился дождь, который шел около трех часов. Я прыгнул, и в это мгновение дождь пошел снова. Я помню это очень хорошо. Это удивительно на самом деле. Я хочу сказать, что в любом деле существует цепочка обстоятельств, против которых ты бессилен. Я знал, как нужно прыгать в дождь, я умел это делать. Но давайте представим, что дождь начался бы на минуту раньше. Я мог не прыгнуть так, как прыгнул. Я наверняка не смог бы в дождь прыгнуть на 8,90, черт вас всех разбери!

Пауэлл: — Я очень хорошо понимаю, о чем ты говоришь, Боб. Тогда, в Токио, я точно знал, что могу совершить нечто экстраординарное. Карл (Льюис. — Прим. С.Б.) только что побил мировой рекорд на стометровке. Он был в зверской спортивной форме, я это видел. Я понимал его силу, но в то же самое время нутром ощущал, что это может быть ТОТ день. На разминке чувствовал себя классно! Мой тренер увидел меня и сказал: «Ну-у-у, ты готов». Прыгнул вторую попытку. По ощущениям — где-то 8,20. Замерили 8,54. Уау! Я понял, что вот оно, еще немного. В пятом прыжке все и случилось. Я достаточно высоко взлетел и приземлился рекордсменом мира. Дул сильный ветер, поэтому мне пришлось долго ждать результата. Когда замерили, я услышал рев толпы. Честно говоря, я даже не думал о рекорде. 8,95 в тот момент означали для меня первое место и победу над Карлом. Мне столько раз в жизни говорили: «Да ладно тебе, парень, куда тебе против Карла!» Никто не мог побить его, хотя все мы очень старались.

Всякий раз, когда Пауэлл заговаривал о Карле Льюисе, куда-то уходила легкая флегматичность, с которой Майк предпочитает беседовать на любые другие темы. Все понимали, что Льюис, которого многие так недолюбливают спустя годы и который столько раз унижал Пауэлла вторыми местами, — не простой соперник для Майка. Он сам заговорил об этом.

— Я могу сказать сейчас, что я ненавидел Карла, — ухмыльнулся Пауэлл. — Я безмерно уважал его как спортсмена. Но умышленно, подчеркну, умышленно сделал из него врага в секторе. Все подмечал за ним. Какие шиповки тот надел, как он ведет себя между попытками. Я представляю, каково ему было проиграть в Токио, когда он выдал лучшую за всю историю серию прыжков в длину. Лишь много лет спустя мы впервые поговорили с ним. Два или три часа разговаривали.

— О чем?

— Да ни о чем, если честно. О музыке. О баскетболе.

Пауэлл: — Да! Да!

Бимон: — Я видел рекордный прыжок в записи. Это был удивительный прыжок. Прыжок-подпись. Визитная карточка. В момент отталкивания у Майка на лице было написано: «Я сейчас сделаю это!» Агрессивный, удивительный прыжок! Мне понравилось, Майк, как ты сказал, что прыгал не ради мирового рекорда, а ради победы. Это очень хорошие слова, парень. Я всегда выходил в сектор, чтобы победить. Только победа по-настоящему значима. Думаете, Карл Льюис счастлив, что он первым побил мой рекорд в тот день в Токио (Бимон сказал именно так, несмотря на то, что попытка Льюиса на 8,91 не была засчитана из-за сильного попутного ветра. — Прим. С.Б.)? Я думаю, что нет. У Карла был шанс в тот день. Это тоже был ЕГО день. Но он остался в памяти людей человеком, который проиграл.

— Но именно Льюиса многие считают лучшим прыгуном в истории.

— Может быть. Хотя статистика говорит обратное. Лучший — Майк. Он совершил лучший прыжок в истории. Точка.

— Кто-нибудь из вас может объяснить, почему мировой рекорд 1935 года Джесси Оуэнса — 8,13 — считается высоким результатом даже сегодня?

Пауэлл: — Для того чтобы прыгать далеко, нужно уметь быть бесстрашным. Как вложить гигантскую скорость в 20-сантиметровую планку, чтобы высоко взлететь, как можно дольше сохранять фазу полета и не сильно удариться при приземлении? Знаете, многие не понимают, когда смотрят соревнования, что прыгать в длину — это больно.

— Дальность прыжка очень сильно зависит от положения тела в момент прыжка, — продолжил Майк. — Даже в ТОТ день я в первой попытке показал только 7,85, хотя готов-то был замечательно. Но прыгнул не в центр ямы, а чуть-чуть вбок, и это сразу сказалось на дальности. Прыжки — очень комплексный вид, тут масса нюансов. И оказаться в идеальной позиции для прыжка это очень, очень непросто. Я вам больше скажу: ты можешь прыгать всю жизнь и так и не поймать это ощущение.

— Это действительно вопрос бесстрашия, Боб?

Бимон: — Наверное, об этом знают только те, кто прыгал за 8,90. А-ха-ха-ха.

Пауэлл: — Боб, кстати, а ты успел познакомиться с Джесси Оэунсом?

Бимон: — Да.

Пауэлл: — А я не успел. Виделся только с его женой. Великий был спортсмен.

Прыжок Бимона в XXI век и все, что сопутствовало ему, давно стало достоянием общественности. Темные пятна остались только в вопросе, что ему предшествовало. А остались они только потому, что так захотел сам Бимон. Однажды он проговорился, что ночь накануне финала провел в одном мексиканском борделе, но еще ни разу публично этого не повторил. Нас очень интересовал этот момент.

— Боб, скажите честно, это был секс?

Сергей БУТОВ
Монте-Карло — Москва

РЕКОРДЫ МИРА. Длина, мужчины

7 МУЖСКИХ МИРОВЫХ РЕКОРДОВ, ПРОСТОЯВШИХ БОЛЕЕ 20 ЛЕТ (начиная с 1930-х годов)

Американский прыгун в длину Боб Бимон вошел в историю единственным прыжком: на Играх-1968 в Мехико он улучшил мировой рекорд сразу на 55 (!) сантиметров.

Прыжок Бимона пришлось измерять обычной рулеткой – измерительной планки для его результата не хватило.

Мог пропустить Олимпиаду из-за протеста против расизма

В спорт Боб попал чудом.

Он родился в Джамейке – криминальном районе Нью-Йорка – и с детства жил среди местных бандитов и торговцев наркотиками. Бимон редко посещал школу, а однажды ударил учителя – это стало поводом для перевода в спецшколу для трудных детей. Там на уроке физкультуры его заметил тренер по легкой атлетике Ларри Эллис. С тех пор Бимон отошел от криминала и с головой ушел в спорт.

Загружаю…

Бимон быстро прогрессировал и вскоре попал в сборную США. Он собирал призы на национальных чемпионатах (в прыжках в длину и в тройном прыжке), а в 1967-м взял серебро на Панамериканских играх.

В олимпийский год Боб выиграл 22 из 23 турниров и установил личный рекорд (8,33) в двух сантиметрах от мирового. Был у Бимона и прыжок на 8,39 м, но результат не был засчитан из-за сильного попутного ветра.

Бимон считался одним из главных фаворитов Олимпиады-1968, но за полгода до Игр чуть не вылетел из команды из-за скандала.

Вместе с товарищами по университетской команде он отказался выходить на матчевую встречу с университетом Бригэма, который принадлежал мормонской церкви. Это был протест против взглядов мормонов на проблему расизма.

За ту акцию Бимона и его однокурсников исключили из университета. Следующие два месяца Боб практически не соревновался – на студенческие турниры его не пускали. Только после побед на всех отборочных стартах его вернули в команду.

Судьи не верили глазам, а Бимон впал в истерику

Олимпиада складывалась для Боба сложно: в квалификации он дважды сделал заступ – ошибка третьим прыжком оставляла его без финала. Товарища поддержал Ральф Бостон, посоветовав расслабиться и оттолкнуться задолго до планки, чтобы обезопасить себя от заступа. Сработало – прыжок на 8,19 стал вторым в квалификации и гарантировал финал.

Загружаю…

Накануне финала Бимон нервничал – в голове крутились мысли об отчислении из университета и неудачных попытках в квалификации.

«Все шло совершенно неправильно. Тогда я пошел в город и выпил стопку текилы. И это будто освободило меня. В ту ночь я спал как убитый», – вспоминал Бимон.

В первой же попытке он идеально попал в планку для отталкивания. Прыжок был настолько хорош, что даже после приземления Боб оттолкнулся от песка и выпрыгнул вперед.

Судьи замерли в недоумении. Американец приземлился дальше мерной планки, которая имела длину 8,70 м (мировой рекорд тех лет – 8,35 м)

«Этого просто не может быть», – сказал один их судей.

Судьи решили измерять прыжок обычной рулеткой, но ее поиски затянулись – никто не был готов к такому развитию событий. Сам Бимон в этот момент ходил по стадиону, не глядя на табло с результатами. Это было не в его стиле – после прыжков он обычно замыкался в себе и не следил за ситуацией.

«Победы и поражения куются не в мышцах, а в мозгах. Мозги — это огромный фактор в олимпийских соревнованиях. Если бы я ходил смотреть, кто как прыгает, для меня это означало бы, что я не уверен в себе. А неуверенность приносит поражения», – говорил Бимон.

Загружаю…

Примерно через полчаса судьи измерили прыжок Бимона. Результат оказался невероятным – 8,90 м, на 55 см дальше прежнего мирового рекорда. Он принадлежал двум прыгунам: американцу Ральфу Бостону и Игорю Тер-Ованесяну из СССР.

Предыдущие 55 см (с 7,80 до 8,35) прыгуны преодолели за 41 год – 11 рекордами. С 1857 года прыгуны улучшали мировой рекорд в среднем на 11 см (максимум – на 15). Бимон не просто побил рекорд, он улетел в будущее.

«Боб Бимон, США, 8 метров и 90 сантиметров» – объявил диктор по стадиону. Трибуны ахнули в восхищении и неверии, но Бимон ничего не понял – он не знал метрической системы, а длину считал в футах, поэтому метры и сантиметры ему ни о чем не говорили.

Только когда один из тренеров расшифровал Бимону результат, появились эмоции – Боб упал на колени, закрыл лицо руками и затрясся всем телом.

«На той Олимпиаде я не хотел бить рекорды, я хотел только выиграть золото. Это просто сон. Окончательно поверил в рекорд только на подиуме. Честно говоря, не думал тогда, что мой рекорд продержится так долго. Мне казалось, что мои соперники его тут же побьют, буквально через пару минут. Но я был готов к этому. Я был готов, если понадобится, прыгнуть еще дальше», – вспоминал Бимон.

Никто из соперников, конечно, даже близко не подобрался к прыжку Боба (серебряный призер прыгнул на 8,19).

Загружаю…

Многие считали, что Бимону помог сильный ветер

После исторической победы Бимон столкнулся со шквалом критики. Считалось, что американцу помог попутный ветер – в момент прыжка его скорость составляла максимально допустимые 2 метра в секунду. Кроме того причиной топ-результата называли разреженный воздух Мехико.

«Люди говорили, что мне просто повезло. А когда об этом часто говорят, то такие мысли начинают оседать в голове», – признавался Бимон.

На самом деле условия были равны для всех: соперники Бимона не критиковали и не искали оправданий, наоборот, восхищались полетом.

«По сравнению с его прыжком, мы тут все просто дети», – сказал Игорь Тер-Ованесян.

Его поддержал британец Линн Дэвис: «Бимон просто уничтожил этот турнир».

Прыжок действительно был идеальным во всех фазах: разбег, отталкивание, полет. Позже при тщательном анализе выяснили, что в высшей точке Бимон был на высоте 1 метр 58 сантиметров – это феноменальный показатель. Прыжок так и вошел в историю – «полет Боба Бимона».

На награждении Бимон закатал штаны, чтобы показать черные носки в знак поддержки товарищей по команде Томми Смита и Джона Карлоса, которые двумя днями ранее устроили акцию протеста против расизма, но были наказаны за это.

Позже Бимон вспоминал, что на награждении уже не радовался. «Что мне делать дальше?» – думал он.

Бобу казалось, что внутри у него только пустота.

Мировой рекорд побили только 23 года спустя, а олимпийский держится и сейчас

После Игр-1968 в Мехико карьера Бимона пошла на спад. Он получил серьезную травму и выступал крайне редко. Максимальная длина, к которой Боб подбирался после Олимпиады, не дотягивала до рекорда 70 сантиметров.

Загружаю…

В 1972-м он вернулся к учебе и получил степень по социологии. Позже женился и пробовал играть в баскетбол – даже был задрафтован клубом НБА – но так и не сыграл.

Бимон признавался, что после Игр в Мехико не справился со славой рекордсмена. На всех турнирах от него ждали феноменальных прыжков, но Боб понимал, что такое случается только раз в жизни.

Сейчас Бимон живет в Майами с третьей женой. Его мировой рекорд продержался 23 года – в 1991-м его на 5 сантиметров улучшил Майк Пауэлл. Но олимпийский рекорд принадлежит Бобу до сих пор – спустя более чем полувека его прыжок остается вторым результатом в истории человечества.

В легкой атлетике был и другой прыжок:

Пьяный прыжок Ивана Ухова: смешал водку с энергетиком и развеселил всех – хотя как раз ему было грустно